– Именно, – подтвердила я ее невысказанный намек.
– Нет, я дома остаюсь, мне еще жить хочется, – а сам смотрит на меня и усмехается, шутит, значит. – Ваших провожатых куда?
– Ппа-а... пап-па... – Я не смогла больше ничего сказать.
«Катрионе Ринавиэль Уитримана, наследной принцессе Оитлона.
И что сказать ему на это? В чем-то он прав, а в чем-то прав Динар. Кстати, надо узнать, где этот рыжий... а то с ним всегда так: только подумаешь, что все про него знаешь, как очередной сюрприз.
А передо мной пронеслось воспоминание: тронный зал, придворные тихо переговариваются, несколько испуганно поглядывая на дверь, и мы с отцом отчаянно спорим по поводу новой угрозы благополучию Оитлона. Я настаивала на мирном решении вопроса, словно предчувствуя, сколько бед принесет противостояние с айсиром Грахсовеном, но отец не желал слушать. Он впервые обвинил меня в молодости и в неопытности и поведал, что мелких противников лучше ставить на полагающееся им место сразу. И все же я спорила, доказывала, настаивала. Уже тогда, в мои восемнадцать, я четко усвоила: худой мир лучше хорошей войны. Выгоднее уступить и потерять часть прибыли, чем снаряжать войско, а после устранять последствия военного конфликта. Но отец не желал слышать моих доводов.