— Ну, ты же слышала про Восьмой, – отвечает он. – Кое-что видела своими глазами у нас, и это еще до попыток бунта. Если дело дойдет до этого, думаю, капитолийцам ничего не стоит уничтожить еще один дистрикт. В назидание остальным, понимаешь?
Стрелы нужно беречь. Ни одной мимо цели. Так я и делаю, при зловещем свете луны целясь то в глаз, то в сердце, то в шею. Твари падают одна за другой. Что ни выстрел – то смерть. Но и этого мало. Финник насаживает обезьян на трезубец и тут же отбрасывает их прочь, словно пойманную рыбу. Пит отбивается от врагов ножом. Мне в ноги, а то и пониже спины вцепляются когти, но, к счастью, нападающих кто-то снимает. Становится невыносимо душно: в воздухе все сильнее пахнет раздавленными растениями, пролитой кровью и потными шкурами. Мы трое становимся, повернувшись друг к другу спинами. И вот, потянувшись за новой стрелой, я хватаю пальцами пустоту. Внутри словно все обрывается. Минутку: ведь у Пита второй колчан! Ему стрелы все равно не нужны, он дерется ножом. Пытаюсь последовать его примеру, но переродки гораздо быстрее меня, они наскакивают и отпрыгивают обратно так стремительно, что я не успеваю отвечать на удары.
Пару минут назад ты был рад бежать со мной. Не понимаю, причем здесь восстание в Восьмом? Ты просто взбесился из-за... – Нет, не могу ему бросить в лицо имя Пита. – А как же твоя семья?
Я начинаю всерьез сомневаться в своем решении сохранить ему жизнь, когда рядом с нами открывается еще один лифт. Хеймитч и Эффи, чем-то ужасно довольные, присоединяются к нам, и вдруг лицо ментора каменеет.
Судя по звуку, за моей спиной кто-то делает шаг и, натужно дыша, волочит больную ногу. Появляется девушка примерно моих лет. На ней мундир миротворца с белым плащом из меха, явно с чужого плеча – болтается на хрупкой фигурке, словно на вешалке. Оружия не видно. Руки из последних сил опираются на грубо сделанный посох из сломанной ветки. Правая нога волочится по снегу.
Значит, отрава не просто жалит кожу; настоящая мишень – нервные окончания. Пронзенная новым страхом, я дергаю Пита за собой, и он, конечно же, спотыкается. К тому времени, как удается поднять его на ноги, мои руки начинают безудержно корчиться. Передние щупальца мглы уже обхватили нас; основная масса белеет на расстоянии ярда. Мой напарник еще пытается идти, но с его ногами творится что-то не то. Они дергаются, словно у куклы-марионетки.