Слышатся чьи-то шаги. Ко мне приближаются двое. Уверенно топают, не таясь.
– Именно так! – огрызается он. – Китнисс, у меня в Двенадцатом дистрикте тоже остались родные, друзья. Думаешь, их это не коснется? Или после всего, что мы вместе перенесли на арене, я до сих пор не заслуживаю обыкновенной правды?
– Я тогда потеряла подругу, – вполголоса произносит мама. – Мэйсили Доннер. Ее родители держали кондитерскую. Потом они отдали мне ее птичку. Канарейку.
– Не знаю. По меньшей мере, шесть. Остальные еще сражаются.
Не нужно ему раньше времени замечать обезьян. Или даже прямо смотреть на них. Вдруг эти твари примут обычный взгляд за сигнал враждебности.
– Верно, тик-так, арена – это часы. Часы, Вайресс, ты была права, – говорю я. – Все верно.