Объятая невыразимым ужасом, миледи села, не издав ни звука.
Тот день, когда Кэтти приходила к д'Артаньяну, как раз был днем сбора друзей.
— Славный Жорж! — сказала она, придавая своему лицу нежное и грустное выражение, и закрыла окно.
— Знаете что, милый Арамис? — сказал д'Артаньян, ненавидевший стихи почти так же сильно, как латынь. — Добавьте к достоинству трудности достоинство краткости, и вы сможете быть уверены в том, что ваша поэма будет иметь никак не менее двух достоинств.
— Да, сударь, я ему ответил, чтобы он привез сам или прислал мне этот приказ, и я подпишу его.
— Ей и вам! — воскликнул д'Артаньян. — Не беспокойтесь, прелестная Констанция. Я вернусь, заслужив ее благодарность, но заслужу ли я и вашу любовь?