Шёл Сенька с Сухаревки через Сретенские переулки…
Скорик первым допетрил, про что речь, и зажмурился от ужаса. Ну, теперь точно всё. Сейчас кровянка фонтаном брызнет, и его, Сенькина, тоже. Ой, мама-мамочка, встречай с ангелами своего сынка Сеню.
И в угол кивнула, где мамка валялась. Опять, поди, нажралась где-то пьянее грязи и после кровью харкала, вот Ташка и бесится.
Встал и руку протянул. У Скорика немножко отлегло, а то уж думал всё, со святыми упокой.
– Ах так! – Пристав швырнул букет на пол. – В любви и на войне все средства хороши. Я тебя мало что в тюрьму засажу, так ещё богадельню эту сиротскую, что ты подкармливаешь, разгоню к чёртовой матери. На ворованные деньги существует, новых воров растит! Так и знай, моё слово – сталь!
Смерть иголкой мельтешит, а сама на Сенькину белизну поглядывает.