Люди смеялись. Они волновались, но им льстило, что командир готов отвечать на их вопросы и шутить. А он ехал дальше, чтобы словами и шутками перекинуться с другими солдатами. Ему было важно, очень важно, что бы все до последнего кашевара в лагере видели, что он полон сил и спокоен.
— Ута, — позвала она негромко. — Одежду неси.
Волков посмотрел на него осуждающе, но ничего не ответил, а Максимилиан больше ничего и не спрашивал.
Волков знал, что именно это ему и будут говорить. А ещё ему сейчас скажут, что лошади тоже устали.
— Отчего же ты не весел? — Спросил он монаха, едва скрывая улыбку. — Тебе же епископ дал утварь.
Он и заметить не успел, как она быстро схватила золотой, словно кошка лапой сгребла, секунду, меньше даже, подержала его пред глазами и спрятала в кулачке, сидела теперь счастливая.