– Знаете, ваше высочество, я решил оставить государственную службу, – сказал Эраст Петрович ясным, уверенным голосом, глядя вроде бы в лицо его императорскому высочеству, а в то же время словно и сквозь. – Мне больше по нраву частная жизнь.
В этот миг раздался стук дверного молотка. Ларионов вздрогнул и нервно рассмеялся.
– Почему жирафы? – сдвинул он брови, не понимая.
Глядя в спины убегающим, Грин впервые ощутил, что лазурного цвета в нем осталось мало, гамму теперь определяет серо-стальной.
В отличие от железнодорожника заика не кричал, однако его спокойный, звучный голос без труда заглушил вой пурги.
Фандорин приподнялся над раненым и увидел, что дело плохо: лицо инженера быстро заливала мертвенная голубизна.