Та, что изготавливала снаряды, звякнула чем-то стеклянным, и Эраст Петрович, мельком повернувшийся на звук, увидел, что она закусила губу и побледнела.
Грин поймал себя на том, что улыбается. Еще удивительнее была мысль, пришедшая в голову.
Эраст Петрович поднялся с дивана, охваченный ужасом, обидой и разочарованием.
Пока ехали, Грин вполголоса рассказал, что произошло в Брюсовском. Лицо у Иглы было неподвижное, но по щекам одна за другой катились слезы.
Почти час ждал, пока Игла и Жюли вернутся с мешками.
– Нет. Завтра они так обложат, что не вывезти. Будут вещи досматривать, нельзя. Сегодня.