– Называй это как хочешь, – бросила Ряжская. – Чудотворцем, экстрасенсом. Всё ты понял! Я на самом деле хочу с тобой дружбы. Где-то взаимовыгодной – но дружбы. Я хорошо усвоила те уроки, что были, и знать не желаю, что ты делаешь с теми, кто перешел тебе дорогу. Мне жизнь и рассудок дороги.
Короче – саданул я ему по затылку рукоятью пистолета, что с земли подобрал. Можно было бы и иглой парализовать, но это лишнее. Игла, как и любое другое оружие, имеет свой предел прочности. Два-три втыкания в тело – и все, лимит исчерпан, покрывавшее металл засохшее зелье осталось в телах жертв. А то и меньше получится. Например, та игла, что торчит в шее абрека, уже не пригодна к немедленному использованию. Надо, кстати, потом будет ее вынуть, а то как бы этот бедолага не дал дуба. Так сказать – не приходя в сознание.
– Что лишний раз подтверждает правоту моей версии, – ткнул меня оперативник пальцем в грудь. – Всё, выдвигаемся на местность, надо глянуть, что за здание такое.
– Очень честно, – как ворон каркнул Олег, и попробовал засмеяться. Получилось плохо.
– Мы все когда-то умрем, – пожал мощными плечами друг семейства Ряжских. – Но если об этом думать каждый день, то жизнь превратится в зал ожидания. А если еще при этом и пытаться отсрочить данное событие, ограничивая себя в радостях бытия, то лучше не жить вовсе. Так что я беру от жизни все, что можно, и гастрономические удовольствия занимают в этом «всём» не последнее место.
– Что-то мне подсказывает, что вы его можете растянуть на столько, на сколько захотите, – хмыкнул я. – Просто вам невтерпеж узнать, что мне пришло в голову.