И вот таких отличий меня сегодняшнего от меня вчерашнего очень много. Настолько, что впору согласиться с Нифонтовым, что я уже, наверное, не совсем и человек в определенном смысле. Только если я это признаю, то некто Александр Смолин окончательно перестанет существовать, а вместо него появится кто-то другой. Похожий на него, но другой.
– И зарплаты все ниже, – продолжил я логическую цепочку. – Так что поменяю область личного применения. Ну? Будете показательную порку устраивать, или мне заявление по собственному писать?
– Вавиле Силычу поклон, – продолжил я. – И смотри у меня!
– Ладно-ладно, – успокоил женщину я. – Хорошо, неправ. Попробуем по-другому. Ваш Миша подхватил особо злобную и страшную мадагаскарскую лихорадку?
– Вы же сказали, что возмездия со стороны ваших коллег ждать не стоит? – подковырнул я собеседницу. – А?
– Что за глупость! – от смеха умруна у меня чуть ноги не подкосились. Что я там говорил про страх? Не испытываю его больше? Заблуждался я. Просто потому, что никогда не слышал раньше вот ЭТО. – Мир был юн! Юность мира ныне не помнит никто. Разве что Святогор, что спит тяжким сном под Рипейскими горами, да и то вряд ли. Так что не позорься, говори, что тебе надобно.