– Ежели не восхотят, в мире твоем мар более не станет, – верно поняла меня богиня. – Смуту надо сразу давить, ровно клопа в перине, или гореть твоему дому вскоре как лучине. Когда слуга знает, что хозяин чрезмерно добр, тогда он перестает быть слугой.
– Так даже лучше, – пронесся над комнатой шелково-шелестящий интимный полушепот. – Не люблю сонным глотки резать!
Скрипнула дверь, ведущая в ванную комнату, и нас в коридоре стало трое.
– Лечи, – уложив ее на диван, потребовала одна из гостий. – Ты обещал.
– Шмат мяса, сочащийся гноем, – осторожно подтвердил я, пытаясь по лицу собеседницы понять, печалят ее эти новости или радуют. – И боли неслабые испытывает, ему их наркотой какой-то медицинской купируют.
Кащеевич, стоя напротив пышущей жаром печи и сдирая с себя разъяренных змей, напоминал персонажа древнегреческих мифов Лаокоона, смотрелось это одновременно и жутко, и впечатляюще. Змеиный яд, похоже в самом деле не причинял ему особого вреда, как и говорил Дэн, но непосредственно укусы, похоже, все же доставляли боль. Странно – на пули этому демону плевать, а вот змеи смогли достичь результата. Может, потому что пули, по своей сути, мертвая материя, а змеи – живые?