– С перерывами на второй завтрак, обед, послеобеденный сон и так далее, – заметил я. – Кто-кто, а ты не перетрудился.
– Я все понимаю. – Вагнер закинул ногу на ногу. – Скажем так – сумма вашего гонорара будет удвоена. Это хорошие деньги. Разумеется, при условии благоприятного исхода для больного.
– Так я о разумной нелюди речи вел, – буркнул оперативник. – Ладно, вроде обо всем поговорили. Будь все время на связи, а не как обычно, по принципу «захочу – отвечу». Вот еще что – на кладбище я бы на твоем месте все же не ходил. И вообще лишний раз из дома не вылезал. Понятно, что просто так он убивать тебя не станет, ему важно тебя перед тем как следует помучить, но тем не менее.
Мы стояли около угасшего окончательно костра, обнявшись за плечи, и в этот момент я точно понял, что наконец-то, впервые за всю жизнь, окончательно стал своим среди своих. И это ощущение не исчезло даже тогда, когда мы все разошлись в разные стороны – кто в лес, к машинам, стоящим на потаенной полянке, кто в другую сторону, к реке, поблескивающей километрах в пяти от дуба.
Я уж, грешным делом, плохое начал думать, хоть и звучало это абсурдно даже на уровне мыслей. Как-никак при нем полкило золота имелось, да еще с камушками.
И самое главное – что вообще произошло? Что, мать вашу так, случилось? Почему этот свежеупокоенный Савва рванул, как бомба в предместьях Хиросимы?