– Давай я сейчас приеду, и мы все решим окончательно? – помолчав, предложила Светка. – Не по телефону, не на ходу, а спокойно, глаза в глаза?
– Знаю! – злобно рявкнул он через минуту, заставив и меня, и Темира подпрыгнуть на месте. Его пальцы сгребли волосы парня в горсть, и он рванул их с такой силой, что у того слезы из глаз брызнули. – Знаю, что сделаю. И ты никогда никому ничего не докажешь, потому что никто тебе не поверит. Но жалеть о своем молчании ты всю оставшуюся жизнь станешь. Если то, что тебя ждет, можно, конечно, назвать жизнью.
– Озубочек? – оторопело взглянул на меня Антип. – Объедок это. Пряника там печатного, или пирога. Девки дурные, которые от перезрелости на стенку лезли, в Иванов день его под подушку пихали, да приговаривали «Суженый-ряженый, приходи озубочек доедать да меня целовать».
Но вбитого с детства страха, связанного с тем, что закон суров, а наказание неотвратимо, у меня не стало.
Вроде как он обо мне позаботился, но все равно понятно, что мы лишь смазка для штыков. Мы – пушечное мясо, которое не жалко, наша задача – отвлечь колдуна, для большего мы не нужны. Если останемся живы, то услышим «молодцы», если умрем, то в лучшем случае при написании отчета нас назовут словосочетанием «безвозвратные потери». Но, скорее всего, просто забудут. Никто не думает о гильзе, когда патрон израсходован.
– В сложившейся ситуации очень много вопросов, но почти нет ответов, – произнес старший Арвен. – Но для начала я предлагаю вам продолжить разговор за столом. Как говорят русские – в ногах правды нет.