Снова привычные сборы в дорогу, лязг затворов, суматоха и громкая перекличка команд, приправленная цветистой и образной солдатской руганью. Чекисты рассовывают боекомплект по кармашкам и подсумкам разгрузочных жилетов, проверяют снаряжение.
Но базовым упражнением для всех без исключения был «утюг» – здоровенный, деревенский, чугунный. Такой полагалось держать на вытянутой руке или на обеих вытянутых руках, да еще и в приседе! После таких откровенных пыток что пистолет «ТТ», что револьвер «Наган», что компактный пистолет-пулемет Судаева казались просто пушинками в руках опытных стрелков!
– Та от важных господ зустрілы, – ответил Ракитин, не снимая ладони с расстегнутой кобуры. Внутренне он был раздосадован: врать не было смысла, поскольку оба агента спецслужбы США уж очень выделялись своей опрятностью на фоне остальной публики. Не помогал даже «бандеровский маскарад».
Что случилось – где они прокололись?! Видимо, у главаря банды были заготовлены кодовые слова, чтобы обозначить, что он – «под колпаком». Ситуацию необходимо было просчитать почти мгновенно: капитан Ракитин знал, что без команды его люди стрелять в бандеровцев не будут. К тому же сейчас они сгрудились тесной группой, и снайперы, даже с инфракрасными прицелами, не могли точно работать по выбранным целям. Да и «мочить» их было нельзя, не «выпотрошив» интересующие Госбезопасность сведения по полной. Между тем оба агента-парашютиста и главарь бандеровской банды держали на прицеле троих бойцов ОСНАЗ НКВД.
Напряженные, до предела насыщенные событиями дни подготовки пролетели как одно мгновение. Вскоре спецгруппа захвата капитана Ракитина предстала пред ясны очи проверяющих. Один из прибывших был из Центрального аппарата Госбезопасности СССР, а второй – из Управления НКВД-МГБ УССР. Имена обоих держались в тайне, одеты они были в офицерские шинели с полковничьими погонами. С ними еще пятеро, ординарцы и охрана.
Клацая стальными траками гусениц, подошли «тридцатьчетверки» танкового взвода, тяжело переваливаясь, развернулись строем фронта. Из башенного люка головной машины выглянул немолодой уже командир. Различить, в каком он звании, капитан Ракитин не мог, танкист был в стандартном черном комбинезоне, зимнем, на овчине. Но все же Ракитин мог ручаться, что свое офицерское звание этот танкист выслужил из сержантских лычек за годы кровавой войны, собственно, как и сам Виктор Ракитин. Достаточно было взглянуть на его изборожденное морщинами лицо, на белеющие в лучах фар шрамы от ожогов.