Напряженные, до предела насыщенные событиями дни подготовки пролетели как одно мгновение. Вскоре спецгруппа захвата капитана Ракитина предстала пред ясны очи проверяющих. Один из прибывших был из Центрального аппарата Госбезопасности СССР, а второй – из Управления НКВД-МГБ УССР. Имена обоих держались в тайне, одеты они были в офицерские шинели с полковничьими погонами. С ними еще пятеро, ординарцы и охрана.
Клацая стальными траками гусениц, подошли «тридцатьчетверки» танкового взвода, тяжело переваливаясь, развернулись строем фронта. Из башенного люка головной машины выглянул немолодой уже командир. Различить, в каком он звании, капитан Ракитин не мог, танкист был в стандартном черном комбинезоне, зимнем, на овчине. Но все же Ракитин мог ручаться, что свое офицерское звание этот танкист выслужил из сержантских лычек за годы кровавой войны, собственно, как и сам Виктор Ракитин. Достаточно было взглянуть на его изборожденное морщинами лицо, на белеющие в лучах фар шрамы от ожогов.
– Ну, что, голубь сизый, русскую речь понимаешь?! – Капитан Ракитин поигрывал перед лицом пленного финкой, остро отточенное лезвие мелькало перед глазами. – Говорить будешь?
Майор Столяров одобрительно посмотрел на офицера. Ему понравилось отношение к порученной задаче молодого капитана. К тому же позывной «Волкодав» уже стал именем нарицательным и среди чекистов, и, как говорится, по ту сторону леса.
По улице, скрипя давно не видевшими смазки колесами, проехала груженная какими-то мешками телега. Ее тащила флегматичная пегая коняга с таким же флегматичным возницей. Никто и не заметил, как с телеги незаметно спрыгнули два мужика в серых ватниках.