— Я тебе письмо писать начал, — широко улыбнулся зельевар, — но не смог. Все же писать на вашем языке мне сложней — забываюсь и перехожу на родной.
— Но он не стоит жизни, — возразила Лиа, и дед с тяжким вздохом погладил ее по голове.
— Нитки с иголкой у меня далеко убраны, — улыбнулась Лиа, — пусть так будет?
— Ну, может быть, за кружечкой твоего крепкоградусного шоколада я бы и согласился что-то рассказать, но свидание у тебя не со мной. Иди, собирайся.
— Вот зря вы так, я была самым занудным и трезвомыслящим ребенком на нашей улице. По деревьям не лазила, орочьих волкодавов не дразнила. Скучная была как пыль. — Судя по тону, последняя фраза была чьей-то цитатой. — Линка-пылька.
— Вот так, девочка, — шепнула Лиа сама себе. — Умойся еще разок и дуй в кузнечный квартал. Три кастрюли и два ковшика — вот и все, что нужно на первое время.