Аурика вздохнула — перед ней промелькнула вся ее бурная жизнь. И снова подумала об этом молодом ворке, который только что покинул ее лавку. Чем-то он ее зацепил…а еще, и она боялась себе в этом признаться — напугал. Она не собиралась его кидать, хотя такая мысль и мелькнула у нее в голове — подумалось, что вот сейчас я она заберет монету, а этому тощему ворку скажет, чтобы он шел отсюда и больше никогда не приходил. Ну так мелькнула…ради смеха! Мол, вот что он сможет сделать! А парень будто услышал ее мысли, и взгляд голубых ворковских глаз стал тяжелым, пронзительным, как у дуэлянта перед нанесением смертельного удара, и рука ворка легла на пояс, поближе к спрятанному в потайном кармане ножу. И Аурика поставила бы полк против статера, что ножом этим парень работать умеет. И крови точно не боится.
Я закашлялся, поперхнувшись своими словами. Черт подери! Похоже, что девчонку настолько допекло, что она решилась пойти ко мне в сексуальное рабство! И это после того, как рассказала о том, как с ней обращались мужчины. Ох ты ж… Я-то так, типа шутка юмора, немного попугать ее, постращать, а она…
Капитан Герен появился в трактире примерно через полчаса после того, как я сделал заказ. Вопреки ожиданию, на нем не было никаких доспехов — даже легкой кольчуги. В отличие от него — соратники Герена, а возможно и одновременно телохранители, были одеты в и в кольчуги, и в наручи, и поножи у них имелись. Только шлемов не было и щитов, иначе бы полное впечатление, что сейчас эти парни ринутся в бой. Оружия на них — как на стенде в музее. Обвешались им так, будто желают количеством и качеством оружия заранее устрашить врага. Мечи, топоры, кинжалы, ножи — да чего там только не было! Хорошо хоть секиру на плече не принесли, и то, слава богу. Мне кажется — в большей степени пижонство, а не какая-то там необходимость.
Мне удалось оторваться от преследователя. Он притормозил, чтобы подобрать нож (неужели бы бросил!), я увеличил расстояние между нами, а потом резко свернул за угол, еще за угол, еще…и растворился в толпе, спрятавшись вначале за ломовой повозкой, громыхающей по улице, потом за каретой с каким-то вычурным вензелем. Тут я чуть не нарвался — кучер, поганец, меня заметил и замахнулся толстенным, в палец толщиной кнутом. Таким врежет — кожу до крови рассечет, а то и глаз высадит. Жестокие нравы в этом мире, точно.
Пришлось поторговаться с этим гребаным таксером, он желал поиметь с меня три серебрушки, но я стоически держался, отбрехиваясь от него нарочито старческим голосом и причитая, как опереточная придурковатая старуха. Видимо есть у меня все-таки зачатки актерского мастерства, так как я все-таки сумел отбить от жадных лап здешнего таксера свой маленький трудовой серебряник. Ба-а-бушку хотел развести, хад такой бесстыдный!