– Слыхал про Руне? – кричит он вдогонку Уве, припуская за ним мелкой рысью.
«На заслуженный отдых…» – сказали ему на работе. Зашли к нему в контору в понедельник и заявили, мол, решили не тянуть до пятницы, чтоб «не омрачить ему выходные». «На заслуженный отдых», ишь! Вам бы самим проснуться во вторник и понять, что вас списали в утиль. Вам бы только по энтернету шариться да эспрессо посасывать, а чувство долга вам неведомо.
На следующее лето Руне, конечно же, изыскал способ отомстить: приобрел здоровенную дуру – газонный трактор. После чего наветами и интригами сместил-таки Уве с поста газонного начальника на годовом собрании. На том лишь основании, что теперь у Руне в распоряжении «более адекватная техника, чем у бывшего заведующего», с ухмылкой бросил Руне в сторону Уве. Уве тогда, разумеется, не смог представить доказательств того, что решение собрания о назначении Руне на место заведующего – результат поклепа и козней конкурента, но предположение такое высказал. «Тарахтелка вонючая», вскидывался Уве всякий раз, стоило трактору показаться за окошком, – на тарахтелке восседал Руне, лихо и самодовольно, точно ковбой, укрощающий быка.
– Ты же не дашь девчонкам замерзнуть ночью, правда, Уве? Хватит с них того, что ты у них на глазах избиваешь клоунов!
Он идет в прихожую, кладет дрель, снимает пиджак, надевает шлепанцы на деревянной подошве и направляется мимо соседей в сарай. Те едва ли заметили, как он прошел между ними. Он уж вынес лестницу, а они все лаются.
Парване с тревогой посматривает на колышущееся жирное плечо, осторожно прикладывает ладошку к кошачьей морде. Сияет.