Чиновник в белой рубашке останавливается. Зрачки сузились.
Они остановились в махонькой гостинице, с махоньким бассейном, с махоньким рестораном, и заправлял всем этим махоньким хозяйством махонький человек по имени… что-то вроде «шоссе». При этом писалось оно José, но, как понял Уве, у них там в Испании с произношением не очень заморачиваются. Хотя по-шведски этот Шоссе не знал ни слова, он страсть как любил покалякать с постояльцами. Соня раз за разом лезла в разговорник, отыскивая там, как по-испански будет то «закат», то «окорок». Уве же думал про себя, что хамон – все одно свиная задница, зови ее хоть по-испански, хоть еще по-каковски, но вслух не говорил, помалкивал.
– Это Увина киса! – без тени сомнения заявляет младшая.
– Похоже, нам придется купить дом, Уве, – сказала ласково.
Смотрит в окно на одинаковые соседние дома. Вон в тот на днях семья многодетная заселилась. Иммигранты, насколько понял Уве. Что у них за автомобиль, пока неясно. Ладно, лишь бы не «ауди». Или, не дай бог, не японец какой.
Боковое стекло у «мерса» было сплошь забрызгано слюной – даже не разглядеть водителя. Торжествующий Уве вышел из «сааба» поступью римского гладиатора. Но тут присмотрелся к «тойоте».