Так и остался – в стоптанных отцовых башмаках. Не отлынивал, не скулил, не хворал. Старшие товарищи из его смены, правда, толковали промеж себя, что паренек какой-то забитый и малость чудной: пиво после работы с ними не пьет, женским полом особо не интересуется (что уже само по себе странно). Впрочем, яблочко от яблони недалеко падает: Уве был сыном своего отца, а с батей его ни у кого из путейцев ссор отродясь не бывало. Просили подналечь – Уве не отказывал, просили подменить – Уве подменял без лишних счетов. Со временем в бригаде почти не осталось мужиков, за которых Уве не отстоял бы одну-две лишние смены. А потому мужики рассудили, что Уве – свой.