Перед домом останавливается. Смотрит на сугроб у сарая. На кошачий лаз в сугробе.
И дальше следует то, что обыкновенно следует в таких случаях.
– Лучше, чем было, чувак, – ржет толстяк, в один прием заглатывая бутерброд.
– По-моему, свидетельские показания куда-то запропастились в этой чехарде.
Уве прекрасно знал: кое-кто называет его старым бирюком, который не доверяет людям. Ну так люди сами покамест ни разу не дали ему для этого оснований.
– А еще у нас батарея не работает, – добавляет она как бы между прочим. – Может, посмотришь? Патрик в этом ни бум-бум, сам видишь, – говорит она, беря младшую за руку.