Уве усаживается на табурет в прихожей, долго сидит, не в силах думать о чем-то другом. «Чертова бабенция», – вертится в голове. Ну что она тут забыла со своей семейкой, когда даже знак нормально прочитать не может? Нельзя по двору на машинах разъезжать. Это ж ежу понятно.
– Что это вообще за ерунда? Какой-то говорящий паровоз! А о машинах ничего нет?
Он направился было к кошаку, топая для острастки. Тот поднялся. Уве остановился. Так они и стояли, оценивая друг друга, точно два забияки вечером в деревенской пивнушке. Уве прикидывал, как бы поточнее запустить в подлеца шлепанцем. Кот же всем своим видом выказывал явственную досаду, что запустить в противника ему нечем.
– Неси одеяло! – командует Парване и врывается в дом, не разуваясь.
Чиновник в белой рубашке не удостаивает ее взглядом. Он по-прежнему сверлит глазами Уве. Ни один из противников не проронил ни звука. Чиновник в белой рубашке медленно стискивает зубы.
– Здрасте! – поздоровалась с Уве беременная приезжая, вылезая с другой стороны и вынимая из «тойоты» младшенькую.