– Ну да, – равнодушно кивает белая рубашка.
В проем просовывается голова: голос, очевидно, принадлежит ей. И голова, и голос принадлежат женщине лет сорока пяти, на ней потертые джинсы и «аляска» лягушачьего цвета не по росту. Лицо ненакрашенное, волосы убраны в конский хвост. Женщина без лишней робости заходит в гараж, с любопытством озирается по сторонам. Кошак, выступив вперед, шипит для острастки. Женщина останавливается. Уве сует руки в карманы.
– Я-то?.. Да так, ничем, – запинается Уве и, видимо, больше всего на свете желает поскорее закрыть ворота.
– Кощка на улиц давай! Зачем животны каффе?! – рубит Амель как топором – согласные непослушными щепками летят во все стороны.
Недовольно буркнул что-то, взглянул напоследок на свой дом, прикидывая, сколько часов потратил, чтобы привести его в божеский вид. И кинулся в огонь.
Имея в виду не столько то, что это не его кот, сколько то, что кот вообще ничейный.