Парване только крепче зажимает переносицу пальцами. Кивает, словно пропустила все только что сказанное им мимо ушей. Нетерпеливо машет свободной рукой в сторону гаража и плюющейся кишки на полу, над которой облаком сгущаются выхлопные газы.
– И выруби уже свой «тилибом». Чай, не в игровых автоматах, – говорит Уве, выруливая машину.
Уве шел по коридору, когда вдруг наткнулся на Тома. Впервые после того, как Уве наказали за кражу вагонной кассы. Будь Том благоразумней, отвел бы глаза. Притворился, будто ничего не было. Увы, благоразумием Том не отличался.
Вот так в то утро и идут на обход всей гурьбой: кошак, толстый аллергик, голубой и Уве. Уве смотрит, как они шеренгой шествуют в сторону гаражей, и думает, что из всех народных дружин, какие только были в истории человечества, ему досталась, пожалуй, самая завалящая.
– Мужчину судят по делам его. А не по словам, – вымолвил Уве.
На кошака и эти слова не действуют. Тут уж Уве, не стерпев, с ноги запускает в него шлепанцем с деревянной подошвой. Впоследствии он вряд ли смог бы поручиться, что сделал это не нарочно. Жена бы убила, если б увидела.