– Слушай… Как бы нам… как бы мне ее спровадить? – сказал он и выразительно посмотрел на нее: не знай Парване соседа, она приняла бы этот взгляд за выражение мольбы. – Не хочу оставлять «сааб» наедине с этой! – прошептал он серьезно.
– Поддержать его морально, – стрекочет она.
Он медленно встает. Идет в гостиную. Взбирается на стремянку. Сверлит дырку, намертво вкручивает крюк. Слезает со стремянки, смотрит, что получилось.
– Да мы, когда переезжали, комод из «Икеи» раскрутили. А этот, шестилапик-то, я и не взял, – без тени смущения отвечает увалень.
А когда Уве встает, без пятнадцати шесть, кот уже расселся посреди кухни, скрививши морду так, будто Уве задолжал ему денег. На эту наглость Уве отвечает взглядом, исполненным подозрительности, – словно кошак позвонил ему в дверь и с Новым Заветом в лапах начал выпытывать, готов ли Уве «впустить Христа в свою жизнь».
– Да что вы… в самом деле… Я тут при больнице клоуном работаю. Это ж для детей. Я верну.