– А о глупых старикашках-таракашках ничего нет? – передразнивает старшая.
– Да, готовила она… вкусно, – соглашается.
Парване кивнула, показывая, мол, да, беда. Уве, чтобы не выпустить из-под контроля ситуацию вокруг своих башмаков, утомленно выставил кулак между трехлеткой и кошаком: баста, перемирие! Девочка потянулась обнять кота. Кот вел себя как свидетель, явившийся в полицейский участок на опознание опасной преступницы. Уве подхватил преступницу на руки, та прыснула со смеху.
– А-а… Ну так пойдемте обратно к кассе. Вам насколько гигов? Шестнадцать, тридцать два или шестьдесят четыре?
Уве держался, сколько мог – боялся прельститься этими радостями. Но Соня так самозабвенно окунулась в них, что в конце концов заразила и его. Когда он обнимал ее, она смеялась так задорно, что смех передавался каждой клеточке его тела. И он не устоял.
– Мы, конечно, не утверждаем, что там есть что-то, что вам хотелось бы утаить, – по-дружески растолковывает журналистка.