– Приветище! – обрадовался он Уве и попытался в знак приветствия взмахнуть костылем, в результате чего тут же потерял равновесие и врезался в стенку.
– А разве я тебе не говорил, чем занимается моя фирма? – осторожно спросил Андерс.
– Ну, по крайней мере, мне так показалось, – словно оправдывается Уве, кивает сперва на кота, потом на могилку. – А то, что облезлый малость, так я тут ни при чем. Уже был такой, – прибавляет он для Сони.
– Эгей, здаро-ова!! – гаркнул белобрысый увалень, с трудом протискиваясь наружу.
Дни шли за днями. Уве ходил на работу, питался сардельками с отварной картошкой. И хотя жил бобылем, не страдал от одиночества. Но вот когда Уве привычно перетаскивал какие-то доски, в его ворота, откуда ни возьмись, постучался какой-то круглолицый весельчак в мешковатом синем костюме. Обливаясь потом, он просил Уве не отказать ему в стакане воды похолоднее. Уве поднес, почему бы и нет, и, пока весельчак пил, они разговорились. Вернее, ясное дело, разговорился-то круглолицый весельчак. Оказалось, он страшно интересуется домами. Живет, мол, на другом конце города, и у самого ремонт полным ходом. И тут же напросился на кухню к Уве – кофейку выпить. С непривычки Уве опешил от такой бесцеремонности, но, побеседовав часок-другой на строительные темы, даже готов был признать, что иной раз не так уж и худо посидеть на кухне в компании.
Матушка забрала с собой в могилу почти все слова, которые знал отец. Оставила ему ровно столько, чтоб рассказывать про моторы. А рассказывать про них отец мог без устали. «Мотор, брат, любит уважительное обращение. Коли ты к нему с душой, то и он к тебе с добром. А станешь гнобить его – попадаешь к нему в рабство».