– Я… – Агата сморщилась. – Я правда не помню. Это все воспитатели бабушке рассказывали. А она – мне. Я сидела в кровати, и никакими силами меня нельзя было уложить. Я все на что-то смотрела.
Журчание воды – и тяжелое дыхание сидящего перед ней человека. Он не поднял головы, но из-под прядей темных, свесившихся на лицо волос блеснули глаза. И закрылись.
– А… можно? – Он что, пустит ее после того… «еврейского погрома»?
Борис отвесил ему душевного подзатыльника, от которого парень еле устоял на ногах.
– Тогда возникла паранойя… вы не помните, конечно. Некоторые родители, желающие оградить одаренного ребенка от преследований и от… от самой магии… приводили детей к Слухачам. Их выпивали досуха.
Вампир мягко вскинул руки – блеснули очень белые пальцы, серебристые когти, – Агата протестующе пискнула и полезла с подоконника на крышу. Мужчины одновременно оглянулись.