Издержки из-за статуса хай-левела, наверное.
Это как если ты бежишь, допустим, марафон. Рвешь жилы, обгоняешь всех, прибегаешь к финишу, а там – никого. Ни репортеров с камерами, ни болельщиков с цветами, ни даже тренера с бутылкой воды, и смятая грязная ленточка на асфальте лежит.
– Не спрашивай, – сказал Виталик, когда межуровневая дверь отделила нас от паладина и его ручного демона.
То есть, знали, конечно, но не придавали этому знанию большого значения.
– Благодарю за сотрудничество, – сказал он. – И последний вопрос. Где здесь выход?
Гвейн пожал плечами, не удостоив меня ответом.