Было бы наивным ожидать, что Высшая будет ездить ко мне для занятий, так что мне пришлось зачастить к Ренским. Мой статус был мне не совсем понятен, и я подозревал, что его плохо понимали и сами Ренские. С одной стороны, я принадлежал к независимой семье, и был, в сущности, совершенно чужим. С другой — я был Ренским по рождению, и как я с удивлением обнаружил, моя мать пользовалась огромной симпатией у родовичей. Её помнили, ею гордились, и её не воспринимали как Арди — для них она была Милославой Ренской и никак иначе. В какой-то мере это отношение переносилось и на меня. В результате меня пропускали к тренировочному залу без сопровождающего. Не знаю, правда, как хозяева повели бы себя, вздумай я слоняться по территории — у меня не было желания их провоцировать, да и смысла в этом не было ни малейшего.