— Нет, хотя бы это был мой родной брат! — ответил д'Артаньян как бы в порыве восторга.
Бекингэм страстно прильнул губами к этой прекрасной руке.
«Я знаю, правда, что он гасконец, — подумал де Тревиль. — Но он с таким же успехом может применить свои способности на пользу кардиналу, как и мне. Испытаем его…»
«Его высокопреосвященству монсеньеру кардиналу де Ришелье, в лагерь под Ла-Рошелью.
Пусть читатель из этих слов — «разбудил Планше» — не делает заключения, что уже наступила ночь или еще не занялся день. Ничего подобного.
«Жертва принесена, — сказал он себе. — О, если бы я не питал надежды заглянуть вместе с госпожой Кокнар в шкаф ее супруга!»