— И то верно. Меня зовут Иван Сергеевич. Когда-то я был учёным, а теперь вот котят воспитываю, — и указал взглядом на стоявшую в углу корзину со спящими маленькими пушистыми комочками.
На сбор Глеб всё-таки опоздал. Приоткрыл дверь класса, заглянул. Губайдулина, стоя у доски, заканчивала доклад, призывала улучшить спортивные показатели класса в преддверии грядущей через год московской Олимпиады. Как будто успехи наших олимпиоников зависят от школьных соревнований! Председатель совета отряда Васильков, сидя за учительским столом, нехорошо взглянул на просачивающегося к своей парте Глеба, сообщил отряду, что Олимпиада не только московская, но часть соревнований пройдет и у нас, на Украине, в Киеве, что накладывает на донецких школьников дополнительные обязательства. А теперь — основная тема сбора.
Зерг сначала испугался, втянул голову в плечи. Потом вдруг расхохотался.
Илья вылез салона и поднял крышку капота.
Бур давно пригасил в себе внутренний фитилёк, отвечавший за эмоции. Научился не чувствовать, не обмысливать, не истязать себя бесцельными «а если бы». Иначе от всего, с чем приходилось сталкиваться на этой войне, давно разорвался бы мозг и остановилось сердце.