Донбасс должен выстоять в огне. Здесь огнеупорные люди — как живые, так и уже умершие!
— Почему сразу хернёй?! — возмутился Удо. — Это не херня, это праздник… Ты знаешь, сколько народу на фестиваль собирается?! Там по полгорода бывает! А молодняк весь почти! А что ты предлагаешь?! Свесить лапки?! Бежать?!
А сразу вслед за этим наконец заметила что-то ещё более странное. Сквозь людей, сквозь машины просвечивало небо и трава. Они были словно из очень мутного стекла, но при этом живые, подвижные, облепленные грязью, истекающие серым потом. И такими же были машины, ящики с патронами, брошенные в кучу рюкзаки…
— А я думаю, не разнесёт, — Владимир переключил плазмовик на последний, пятый, конденсатор. — У меня тут патрон недозаряженный. В нём процентов десять от обычного. Вот и посмотрим, хватит тебе десяти процентов или нет…
Иван Дмитриевич с трудом вытащил свёрток из тайника, развернул. Бомбы походили на ломы с маленькими лепестками оперения. Каждая в двух местах была обмотана полосками кожи — чтобы удобнее было держать в когтях.
Эти несколько минут Том запомнил на всю оставшуюся жизнь. Грохот взрывов, осколки камня и кирпича, грохочущие по броне, визг пуль, взрывы мин… он оглох, ослеп и жутко перепугался. Особенно страшно было, когда по тому тяжёлому и жёсткому, которым он был накрыт, несколько раз что-то сильно ударило. Один раз даже так, что всю эту груду с Тома чуть не сбросило. А потом… потом где за рекой что-то гулко зарокотало и-и-и… всё. Стрельба прекратилась. Как отрезало!