— Потому что нам никто не поверит, — кивнула Тишка.
Лизе стало не по себе, она начала быстро собираться домой. Запихнула в сумку блокнот, пенал с карандашами, стопку рисунков, немного помяв их от спешки. И уже совсем было устремилась к дороге, как вдруг прозвучал странный скрежещущий звук. Будто кто-то провёл гвоздём по ржавому железному листу — совсем рядом…
Обращённый зерг тоже был небесполезен. В комендатуре за него дали бы пару сотен. Или налоговую льготу. Правда, у Меренкова, как ветерана, все мыслимые налоговые льготы и так имелись. А вот пара сотен очень не помешала бы.
— Ну что, — сказал он. — Ночуем в автобусе?
— Доехали… — Удо почесал под мышкой. — Это как посмотреть… Этот костюм… Его больше трёх часов нельзя носить, прилипает вусмерть, как к бобику.
— Прорвались, — сказал Ополченец и опустил стекло, открывая дорогу осеннему ветру; свежее дыхание, пахнущее асфальтом, коснулось лица Старика, и он понял, что лицо всё в поту. — Там дальше ещё один участок голый, но его объехать можно… небольшой крюк, но мы же никуда не торопимся… верно?