Снова возникла пауза. Стрекоза, покружив над Чебургеной, уселась на другое ухо. В траве стрекотали кузнечики, где-то далеко каркнула ворона. Тишка вспомнила, что дедушка всегда говорил: «Вороны каркают к дождю». Она посмотрела на небо, но увидела там только редкие облака, из которых ни дождь, никакие другие осадки выпасть не могли. Даже дымный след растаял.
— Брехня, — ответил другой шёпот, постарше. — Как ты себе это представляешь?
Что зелёного чебурашку на берегу почти высохшего ручья найдут и увезут в комендатуру.
Тётя Шура работает в монастыре — убирает, за розами следит. Роз там много, разных сортов, есть очень красивые. Монастырь весь разбомблённый, даже купола на церкви сгорели. Зачем-то по нему очень много стреляли с той стороны, когда шли бои за аэропорт. Тишка однажды задумалась: кого эти, с той стороны, хотели победить, стреляя по церкви, Бога, что ли?
Так что я лежал под скамейкой, вцепившись в книжку, оставшуюся после Глеба, и ждал не пойми чего.
— Мне это снится, — сказала она. — Часто. Что приснилось, то и рисую — как есть.