Я не позволю ей превратиться в ту серую мышь, какой она осталась в моей памяти к выпускному классу. Но «не позволю» — это лишь слова… И те же слова я говорил Кате на крыше. Что я могу сделать? Реально сделать?!
— Подождёшь, может? — заботливо предложила она. — Проводит кто-нибудь.
Если можно так выразиться, то с ней мы просто сходу стали старыми друзьями, плюс постель. И это были идеальные отношения двух взрослых идиотов, понятия не имеющих, чего они хотят от жизни. Всё было великолепно, пока половина из вышеозначенных идиотов внезапно не обрела понимание того, чего она хочет от жизни. А оставшаяся половина осталась с осознанием того, что жизнь — это асфальтоукладывающий каток, который только что перестал нежно массировать тебе спину и неспешно катит дальше.
— Хорош, просела, — скомандовал Цыган. — Ща вернёмся.
Я перевёл дыхание под её внимательным взглядом. Дети так не смотрят. Так смотрят взрослые. Выжидающе, спокойно. Пытаясь вычленить крохи информации из мутного потока. С таким внимательным взглядом читают Пруста и Джойса. Жаль, я ни тот, ни другой.
— Ему было пятнадцать. И мы с ним курили за корпусом. Однажды они с парнями водку пронесли, и он ночью пригласил меня. Я пришла и… Мне так плохо, как потом, никогда не было.