— Слышь, Рыбин, — сказал я, закурив предложенную Цыганом сигарету, — позволь задать тебе интимный вопрос. А какая твоя любимая книжка?
— Знаете, что, пацаны? — сказал я и каким-то образом оборвал все голоса, заставил ко мне прислушаться. — Херово мне. Вот что.
Но тут ситуация была несколько иного толка. Я сразу узнал эту мясистую рожу. Она посмотрела прямо мне в глаза. Она увидела меня, грязного, уставшего, возле вскрытого цеха, рядом с крайне тёмными личностями вроде Цыгана и Рыбы. И улыбнулась.
Я шёл дворами, дымя сигаретой. Опять ноги сами меня несли сквозь темнеющий воздух, разбавленный пятнами фонарей и людскими голосами.
— Рыбин — тебе п**дец, ты в курсе, да? Тебе, Игнатьев, кстати, тоже.
— Не… Это херня какая-то. — Я, шумно выдохнув, откинулся на спинку стула и запрокинул голову, посмотрел в потолок. — Я не из тех, кто интересничает. Хотите меня разгадать? Вот вам разгадка: я родился, дожил до тридцати одного года и выпрыгнул с балкона восьмого этажа. Но на том свете мне навязали второй шанс и послали сюда, в этот грёбаный восьмой класс. Я на этом, к слову, не настаивал. Вот и всё. Во мне нет ничего интересного. Я даже про загробный мир рассказать не могу, потому что это будет звучать, как бред наркомана.