— Вопросы у него, — проворчал дядя Петя. — Ты уже раз дозадавался вопросами, что с балкона полетел. Опять начал? Тебе ж сказано было: живи, вот и вся песня.
— Письмо отправить. — Я помахал конвертом у неё перед носом и нагнулся зашнуровать ботинок. Письмо положил на пол, и мама тут же его схватила.
Я свернул справку в трубочку и подошёл к двери. Успел её открыть.
— Господи, я не твой, — пробормотал я почему-то. — Ближних я не могу любить…
Ясно, ага. Дебил. У своих, тем более у таких своих, как Цыган, красть ножи — это идиотия в чистом виде. Если уж красть, так что-нибудь такое, чтобы оно тебе помогло уехать в другой город и поселиться там под выдуманным именем. То есть, деньги. Большие. А стырить нож и ходить дрожать, как бы кто не заметил — на фига? Сто пудов сначала стырил, а потом подумал. Ладно, чё я на него гоню. Сам, можно подумать, не так по жизни действую.
— Не, всё пучком. Сигареткой не угостите?