— Не придёшь — оставлю болт там, — сказала она.
Дома было… весело. Мать рыдала. Тот факт, что я пришёл домой на своих двоих и даже на позитивчике, роли не играл. Разбитая рожа и порваная куртка говорили однозначно: дитё во гробе и уже воняет.
Мы молча смотрели друг на друга. Взглядами сказали больше, чем могли бы словами.
Я вдруг понял, что пла́чу. И Аня это поняла. Она встала из-за стола, подошла ко мне.
Представить пьяного сторожа с собакой я мог. Представить на поясе у него огромное кольцо с ключами от всех цехов и складских помещений — уже с трудом. Хотя… если добавить плащ, меч и волшебный посох — чё б и нет, вполне.
— Цы́ган, слышь, да чё ты… — Это уже Рыба забеспокоился.