— Пушкин, — заржал я. — Так и спроси. Или у Рыбы.
Остановившись возле Лёхи с корешем, я осторожно вернул им пустые бутылки. Пусть пацаны тоже почувствуют чудо. Может, преисполнившись мистическим трепетом, бухать бросят.
К бассейну потянулась вся клика. Гоше объясняли, что он живёт не по понятиям, и арматуру держит не по понятиям, и бетон на ней — вообще с понятиями ничего общего не имеет. Цыгана мягко пытались урезонить…
— Как? — услышал я, будто шелест застывшего ветра. — Уведи меня сейчас!
— Спасибо, — сказал я в трубку. — Мне этого не хватало.
И что-то изменилось в этот миг. Где-то что-то зашипело, капнуло, стукнуло, брякнуло. Ночь наполнилась звуками, которых обычно не замечаешь и называешь попросту — тишиной. Я слушал, глядя в зеркало. Руки изо всех сил вцепились в фаянс раковины. Сначала ничего не было. И вдруг — оно пришло.