Она всё ещё держала меня, но теперь уже не так крепко. Я легко повёл рукой и как-то незаметно приобнял её за талию, притянул к себе. Это вышло так естественно, что Катя даже не дёрнулась. Каким-то шестым чувством она ощутила, что я знаю, что делаю, и покорилась. А я… Ну, я действительно знал, что делать с девчонкой, которая в тебя вцепилась, рефлексы-то не пропьёшь.
Она присела на стул рядом и зачем-то принялась щупать мне пульс. Ха! Щупай не щупай, а я покойник. Если б дядя Петя быка не включил, я б уже в аду с чертями отвисал.
Гоша пнул меня по ноге. Как у него на это сил хватило — ума не приложу. Сам уже трясся не как алкаш, а как больной синдромом Гентингтона в финальной стадии. Может, даже молился мысленно. Без толку, Гоша. Там никто не слышит… Ну, кроме дяди Пети. А он только встретить может.
Слева и справа от монитора стояли дурацкие белые колонки. Одна — активная, с кнопкой. Другая — просто. Я усмехнулся. Кто-то, помнится, пустил слушок о том, что компьютерные колонки, при всей своей неказистости, выдают звук громче и чище, чем любая совковая техника, даже круче, чем магнитофон «Маяк» с тридцативаттными колонками. И многие верили. Вот что значит — подростковая внушаемость. Санёк, однако, даже отдал кому-то свои колонки, когда комп купил. Вроде мне предлагал, но я отмахнулся. Забрать, что ли, в этот раз? Без лоха и жизнь плоха.
— Ты предпочёл не отпустить друга, а съездить с ним и потом перестать быть другом?
— Давай-давай, Сопля, — подбадривал Рыбин, прикурив сигарету. — Тренируйся, потом дрочить сможешь сутки не переставая.