Помолчав, Григорий глянул в мою сторону и горько усмехнулся.
А Марина в ответ на мои слова вдруг опустила ресницы и смущенно улыбнулась, будто застеснявшись своих красот. Ее глаза заскользили мимо меня, она словно искала другую тему для разговора и нашла.
Прозвенел звонок, и в класс зашли двое – Циля Наумовна, бывшая наша «классная», пышная женщина средних лет и явных семитских черт, а также ее антипод – сухонький старичок с веселенькими синими глазками. Он часто кивал блестящей лысой головой, отмеченной веснушками, и суетливо перехватывал журнал и прочие учительские атрибуты. Я не сразу его вспомнил – это был Пал Палыч, ведший историю в старших классах.
Мама звонко рассмеялась, обняла меня со спины, и тут вошла сестренка.
Ошеломленный, я обнял ее, и Маша пристроилась лить слезы у меня на плече.
Я еще плоховато восстановился, да и покупки мешали «переключиться» на сверхскорость, поэтому решился на эксперимент – оставил почти весь организм, так сказать, в обычном режиме, а убыстрил лишь свободную правую руку – левой я держал сумку.