Первую попытку сопротивления мы встретили еще километра через три.
Он разодрал упаковку, бросил колбаски на решетку и они зашипели.
— Я просто хочу разобраться в механизме его работы.
— Рефлексия — это хорошо, — сказал Том. — Но не во время боевой операции.
В общем, уныние поселилось в наших сердцах, или умах, или где там еще может поселиться уныние, и разогнать его смогло только облако пыли, стремительно движущееся навстречу нам по обочине дороги. Внутри облака обнаружился запыхавшийся местный мальчишка, который, как выяснилось, именно нас и искал.
Это была уже не рука, но еще не птица. Какая-то хрень с пальцами, крыльями и аэродинамикой, как у кирпича. Она взмыла метра на полтора в воздух и понеслось от нас в сторону городка, который мы только что проехали.