Пока мы обменивались этими интеллектуальным репликами, Электрик предпринял вторую попытку. И третью. И после четвертой Штирлиц понял, что дверь заперта.
— Но ты же не дурак, и должен понимать, что Ветер Джихада — это только часть проблемы, пусть и самая на данный момент заметная и громкая ее часть, — сказал Гарри. — Вспомни того же вашего Суховея. Он был вполне внезапен, и если приложить его скилл к масштабам Ветра Джихада, то картина станет куда менее оптимистичной.
— Твоя главная экзистенциальная проблема, которая постоянно присутствует в твоей жизни и никогда не даст тебе покоя, заключается в том, что ты видишь правильные решения и иногда даже принимаешь правильные решения, — сказал Гарри. — Но ты не умеешь с ними соглашаться. Даже если, как я говорил раньше, ты сам их принял. Это превращает твою жизнь в ад, с которым ты пытаешься бороться при помощи твоего дурацкого чувства юмора, превращая в ад жизни окружающих тебя людей.
— Тем не менее, он достаточно эффективен.
— С каждым днем эта затея кажется мне все более безнадежной, — признался Гарри однажды днем, когда мы плелись по пыльной деревенской улице, нагруженные бутылками с минеральной водой, купленной в единственном местном магазинчике. Обычно за покупками мы отправляли Дика на “лендровере”, но тот еще с вечера вскочил в машину и умчался в соседнюю провинцию под предлогом, что ему надо проведать одну из его многочисленных тетушек.