С боем мы преодолели эти последние километра, и уже готовились ворваться на территорию базы, как сильнейший телекинетический удар, сминая броню, ударил танк в бок и перевернул его гусеницами вверх.
Когда человек видит прущий на него танк, он считает, что основная угроза исходит от главного оружия этого танка. От большой и страшной пушки. Китайский товарищ посчитал также и первым делом попытался эту пушку согнуть и завязать в узел.
— Политика — это как раз про это вот самое, — сказал я. — Наше участие в дубайской операции — это было чисто политическое решение, призванное укрепить атмосферу сотрудничества ради всего хорошего и против всего плохого. И наши там погибли без всякого смысла и пользы.
— Вот на фига? — спросил я. — Чувак вроде достаточно безобидный.
— Когда как, — сказал он. — Может быть, кто-то придет завтра. Может быть, через месяц.
— Ну, крайние случаи мы, сука, не берем, — сказал Виталик. — Это даже у фон Штауффенберга в свое время не получилось. Или вон царя нашего пытались как-то подорвать. Рассказать, что из этого вышло?