— Что делать с волосами? — испуганным шепотом спросила Сати.
Экипаж остановился. Открылась дверь, и Соверен спустился со ступеньки на брусчатку. Он тяжело опирался о трость, заметно хромал при каждом шаге и сохранял сдержанное молчание. Люди выкрикивали вопросы, требуя опровержений или доказательств, вообще каких-нибудь слов к наводнившим остров слухам. В дождливом сером воздухе глухо бахали вспышки гравиратов.
Знахарь посмотрел на меня как на умалишенную, камердинер, с каменной миной наблюдавший за экзекуцией, как на грешницу, а Гард недоуменно изогнул брови, мол, чего ты кочевряжишься? Мы тут мужским коллективом рассуждаем, больно тебе или нет, а ты истеришь, неблагодарная женщина.
Я резко развернулась на звук раскрытой двери. Опираясь на трость, без привычной легкости и грации в покои входил Соверен.
— Сколько я тебя знаю, Лэри, ты всегда была такой, — усмехнулся Юджин. — Ужасно сложной.
— Что делаешь? — скрестила я руки на груди, почти уверенная, что подруга подсунула какой-нибудь амулет для любовного притяжения, который будет испускать такой запах, что сумку останется только выкинуть.