Франческа с гордым видом несла кувшин через двор. Она все видела и откровенно улыбалась, а сержант и стражники смотрели ему в след. Сержант тяжело вздохнул, соболезновал.
— Я пришел сказать, что перед посвящением я еду в монастырь на три дня поститься и молиться. Хочу спросить вас, не желаете ли присоединиться ко мне?
— Ну, я… не то что бы… нет, я готов сразиться.
Волков еще не знал наверняка, нужно ли будет ему искать расположения этой особы или просто выкинуть письмо, уж больно он не доверял, теперь всем этим синьорам. Пока он не решил, пока он просто уезжал из Рютте и слушал, как распутная Брунхильда, поет похабные песни, чтобы смущать молодого монаха.
— Господин коннетабль, отпустили бы вы вот этих, — произнес егерь, кивая на уставших людей барона. — Один шум от них. Ветками хрустят, что кабаны. И лаются еще. Побить грозятся. Быстро ходить не могут, мне их ждать приходится.
— Да мы не таскаем, — сказал сержант. — Что ж, мы не понимаем что ли? Господин, вы бы домой ехали, угробитесь вы так.