— Я не потерплю этого! Нет-нет, лучше смерть! — вскричала королева, в которой вскипела гордая кровь повелителей Испании и Австрии.
— Конечно, — сказал Портос, возгордившись от комплимента Атоса, — раз есть алмаз, можно продать его.
— Желаю вам повеселиться! — отвечал Бонасье замогильным голосом.
Ведь ему лучше, чем кому-либо, было известно, что письмо это могло иметь значение только для него самого, и он не представлял себе, чтобы кто-нибудь мог на него польститься. Несомненно, что никто из находившихся в гостинице проезжих, никто из слуг не мог бы извлечь какие-либо выгоды из этого письма.
— Тот, что я подобрал у ваших ног и вложил вам в карман.
— Нет, ваше величество, — спокойно ответил де Тревиль, — я как раз пришел просить суда у вас.