А сержант вдруг выдохнул, как будто долго не дышал, стал озираться. А в хижину боязливо заглянули Сыч и один стражник.
— Не знаю, господин, клянусь святой книгой, здоровьем детей — не знаю, я такого не видел и даже не слышал о таком.
— Это как, — не понял Сыч, — а так вы на мамашку его думаете. На ведьму.
После этой фразы Волкову стало легче. Он понял, что сержант и староста действовали не по распоряжению барона, а сами по себе.
— Я ж вам говорю, старый граф помер, а молодому только пятнадцать годов, не до того ему.
— Не по-божески так, — орал староста, звеня цепями, когда его тащил стражник. — Дети-то за что страдают?