— Мы решили отложить наши разногласия на время похорон.
— Леди Хаоса, — торжественно провозгласил он затем, — тебе надлежит с почтением относится ко всему, чего бы Мерлин не пожелал. Если его правление будет изобиловать дурацкими выходками, он сам себя погубит. Если же он станет править разумно, ты без помех сможешь получить все, что хочешь.
— Хорошо, — согласилась она, пожав плечами. — И какое же дело ты счел настолько безотлагательным?
Я взглянул в зеркало, окаймленное рамой лавандового цвета, висящее на стене над сундуком — раньше я его не заметил. У женщины, смотрящей на меня из зеркала, были длинные угольно-черные волосы и такие темные глаза, что нельзя было различить границу между зрачком и радужной оболочкой. Ее лицо было очень бледным, что еще подчеркивали розовые тени на ее веках и ярко-красные губы. Но эти глаза…
Он тут же уплыл, а я стал думать о своем недавнем разговоре с матерью. Также я припомнил все, о чем говорил или на что намекал Мондор относительно конфликта между Лабиринтом и Логрусом, о том, что мой отец был избранником Лабиринта на роль правителя Амбера. Знала ли она об этом на самом деле? Я бы предположил, что да, — она явно гордилась особым расположением Логруса, а он, безусловно, должным образом оценивал мощь своего противника. Она призналась, что не любила моего отца. По-моему, она вообще рассматривала его как некий генетический материал, на котором стоял штамп «Изготовлено Лабиринтом». И что же — она действительно хотела вырастить будущую надежду и опору для Логруса?
— Помню. И буду помнить. — Зубчатые очертания непрерывно вращающегося многоугольника направились к одному из светящихся кругов. Последовала ослепительная вспышка, как только они соприкоснулись. Однако, когда мое зрение пришло в норму, я увидел, что ничего не изменилось. — Что ж, очень хорошо, — прокомментировал Логрус. — Я вижу, ты к этому подготовился. Значит, еще не пришло время тебя уничтожить. Не сейчас, когда тот только и ждет, чтобы я оступился.